«Пуськи Бятые» - это сборник рассказов Л.Петрушевской, написанный в довольно странной и непривычной форме. Все слова, за исключением «служебных», переиначены и не похожи на то, что мы привыкли слышать.

Но смысл предложений понятен, хоть и преподносится в странной форме.

На первый взгляд эти рассказы довольно забавны, но если проследить сюжет, виден глубокий смысл.

Совсем недавно мне попался в руки небольшой сборник Людмилы Петрушевской «Пуськи Бятые».

Вот один из рассказов:

АНТИБУТЯВКА

Сяпала Калуша по напушке и увазила Бутявку. Бутявка же не вазит Калушу, а шмерендит:
- Куги-туги... буду-вуду... Ам-лям-лям!
Клямсы разбызила - шмерендит и шмерендит:
- Ам-лям-лям!
А Калуша волит:
- Оее, бутявище некузявое! Да забызь клямсы-то! Не ам-лям-лямкай! А ну, не шмерендеть!
А Бутявка шмерендит, инда в пшах у Калуши свири-кает:
- Муги-буги... Ам-тям-тям!
А Калуша сяпалками пши запритюкнула и как заби-рит:
- Оее! О, пши калушины! Оее, яко в пшах свирикает!
А ну, не шмерендеть! А то как стрямкаю! А ну, бутявище некузявое, с напушки - тырсь!
А Бутявка шмерендеть презяла и бирит:
- О-е-е! О индякие! Калуша - некузявая! Калуша бутявок трямкает! Калуша - антибутявка!
Индякие присяпали и вазят - то на Бутявку, то на Калушу. Некузяво вазят на Калушу. А Калуша вазит на индяких и волит:
- Ни! (волит Калуша) Не антибутявка! Но антишмерендя... Антишмерендявка.

История написания этого необычного сборника оказалась простой. Людмила решила рассказать своей дочери Наташе, которой был тогда один год, сказку на её же (детском) языке, когда Наташа не хотела засыпать. Взрослые часто пытаются подражать языку детей, чтобы успокоить или развеселить их. Петрушевская как настоящая писательница решила справиться с этой появившейся художественной задачей. Так и зародился этот сборник.

Но вы спросите - к чему же вся эта бессмыслица с переворачиванием и придумыванием слов?

Смысл прост - автор вовлекает читателя в игру, доверяя ему (читателю) понимание текста. Хотя это и не простая задача, но существует ключ – знание русского языка.

Людмила Петрушевская - не первый писатель, сочинивший текст из придуманных слов. Вот один очень известный из подобных примеров – первое четверостишие стихотворения Льюиса Кэрролла «Бармаглот», включенного в «Алису в Зазеркалье»:
Вкралось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.

Жанр сборника «Пуськи Бятые» – короткие рассказы, он состоит из 16 историй, случившихся с главными героями книги – Калушей, Ляпупой, Бутявкой и другими. В этих рассказах нет описания места действия и героев, нет никаких предметов. Все это больше похоже на театр. Таким образом, напушка – это сцена, а бурдысья – ширма, за которой можно спрятаться. Так же мало известно и о героях. Они имеют странную внешность, но так же и человеческие характеры, проблемы, отношения. Синтаксис, а уж тем более слова в этих сказках «перевёрнуты» и «переиначены».

Так ли важны они были, когда Петрушевская писала эти рассказы?

Сначала читатель умиляется, видя в героях смешных миленьких зверушек, разговаривающих как дети. Но после прочтения нескольких рассказов, начинает проясняться смысл и «миленькие забавные существа» становятся мелкими и мелочными. В каждом рассказе герои ссорятся, ругаются, при чём их ругань и является основой рассказа. В сплетнях и сварах состоит смысл жизни калуш, ляпуп, бутявок. Их речь наполнена всевозможными ругательствами, да и название сборника «Пуськи Бятые» является ругательством характеризующим жизнь героев.

Пуськи Бятые не похожи внешне на людей, да и говорят они не так, как люди, и это не случайно. Людмила Петрушевская намеренно делает своих героев такими, чтобы ярче показать внутреннее сходство. Образно показывая мир людей и намечая характеры, она позволяет взглянуть на себя с другой стороны. За словами, похожими на детский лепет, спрятана бесконечная ругань, измены, предательство нашего мира. Постепенно детские обиды становятся большими проблемами, к концу появляется всё больше и больше ссор. Возникает вопрос: как жить в таком мире? Только примирение Пъса и Психи в конце даёт надежду на счастье, мир и спокойствие.

«Пуськи Бятые» – сборник рассказов о низких вещах, но это не мешает ему быть смешным и помочь людям понять свои ошибки, посмеяться над собой, а, посмеявшись, задуматься.

НАОГДЫ

Сяпали Пъс с Психой и псятами по напушке, а навстрызь хвиндиляет Калуша и волит:
- Оее, како кузяво! Пъс! Кузявенький! Калуша в изъюбе от Пъса! Шошляю Пъса!
И сяпалкой Пъсу: воу, воу. И блуками: жум-жум.
- Калуша, тм, - волит Пъс. - Тм-тм. Эван эвоэ:
Психа. И эван эвоэ: псята.
А Психа блуки вымзила на Калушу. А Пъс волит:
- Психа! Эвоэ Калуша, а на напушке - эвоэ! - калушатник. В калушатнике Помик и калушата: Канна Помиковна, Манна Помиковна, Гуранна
Помиковна и Кукуся Помиковна с кукусенком! Псята, а ну, шайтесь по напушке!
Псята усяпали и ну шаяться по напушке. Инда сяпалки свирикают.
Психа же, блуки вымзивши, не волит ни-ни. На Калушу блуки вымзила и ни-ни.
А Пъс бирит:
- Псиша, эван эвое: Калуша! Калуша, эван эвое:
Психа!
А Психа как заводит:
- Бутявка-то кузяво бирила: галивнок исцешь, Пъс!
Калушаточки~то не пъсовны ли? Заволить нешто Помика? Аоэ! Помик! Поо-омик!
А Калуша бирит:
- Оее, усяпываю! Ну пъсов с психами в геесу!
И усяпала с напушки.
И над напушкой встындилось небиренье... А Пъс бирит Психе:
- Исцем галивнок?
- Исцешь.
- А Психа? - волит Пъс. - Не галивнючка яко тако бирить? Про Пъса?
- Психа не галивнючка, - отбирила Психа. Психи калуш не шошляют. Психи не шошлячки.
- И Пъс не шошляет! Не шошляк исцем!
А Психа как заволит:
- Псюга исцешь! Псята, вазьте; эван эвоэ псюга!
А Пъс бирит:
- Оее, не псюга иснем! А ну, посяпали в псятник! А ну индяцкую напушку в геесу. Побирим, псишечка!
И Пъс и Психа посяпали в псятник безо псят. И Психа волит:
- Шошлять кузяво Психу и Псят, дабы исцять како Пъс! Яко тако Пъс, а не яко како Пъсюга.
И забурлыкала:
- Усяпаю вот со псятами в занапушье! В геесу! Не исцяешь для Психи и Псят!
Пъс же бирит:
- Ну не бурлыкай же, Псиша! Псише пъсова? Псишечка пъсова?
И забирил зюмо-зюмо:
- Не галивнок исцем?
- Ни, - отбирила Психа. - Не исцешь. Шошляешь Псишу?
Пъс поразбебекал и волит:
- Шошляю. В изъюбе от Псишечки исцем.
И над псятником встындилось биренье:
- Бирь: шошляешь ли Психу?
- Шошляю.
- Ах, шошляк! Не тырсь! Не...
- Шошляем?
- Шошляем.
- Наогды?
- Наогды.
Ажник бурдысья взлепетнулися...